24 января исполнилось бы 90 лет автору гениальной «Несмолкаемой колокольни» - Паруйру Севаку

PanARMENIAN.Net - Севак был бельмом на глазах: пил, говорил всем в лицо, что думал, и писал стихи, которые явно не вписывались в советскую литературу социалистического реализма. Власть имущие и просто завистники не любили его также, как и великого Минаса. Конец у обоих был одинаковый – безвременный и трагичный. Писать он начал рано, в одиннадцать лет. ”Никакого смысла тогда в моих стихах не было”, - говорил он потом.

Родился Парйур Казарян 24 января 1924 года в селе Чанахчи (ныне Зангакатун) Араратского района. Предки его были из Западной Армении, чудом спасшиеся от Геноцида армян. Может генная память ему и подсказала совершенно гениальную «Несмолкаемую колокольню», за которую он получил Государственную премию, кто знает? Боль утерянной родины не подвластна времени, она в душе каждого армянина, и будет жить, пока живет сам армянский народ.

В пятилетнем возрасте он уже читал, писал и через год пошел в школу. В 1940 году Паруйр Севак поступил на отделение армянского языка и литературы филологического факультета ЕрГУ. Знакомство с армянской поэзией привело к тому, что он решил, что после Чаренца ему в поэзии делать нечего и нужно бросать писать стихи и заниматься исключительно наукой. “Наверное, Чаренц убил меня, но убил с тайным намерением в дальнейшем воскресить” – говорил Севак.

Первые его стихотворения увидели свет совершенно случайно и без всякого желания Паруйра Казаряна. Они попали в руки Рубена Заряна, который был в те годы редактором журнала “Советская литература”. Он и напечатал три стихотворения. Именно тогда и появился на свет поэт Паруйр Севак. Действительно, поэт с фамилией Казарян как-то не воспринимался: мы же привыкли к коротким, звучным и необычным именам. Он же взял себе псевдонимом имя одного из прекрасных западно-армянских поэтов Рубена Севака.

Рубен Севак родился 15 февраля 1885 года в Силиври около Стамбула. Окончил медицинский факультет Лозаннского университета, был врачом в швейцарских больницах. Автор "Красной книги" (1910), поэм "Безумец погромов", "Турчанка", "Песня о человеке". В 1914 вернулся в Турцию, и 26 августа 1915 года был зарезан вместе с Даниэлом Варужаном. Именно Рубену Севаку принадлежат жуткие и пронзительные стихи: «Кто это плачет под дверью в мороз? – Странник, сестра, отвори… Уж не скелет ли там, хриплый от слез? – Голод, сестра, отвори… В щепы топор мои двери разнес! – Это резня, отвори…»

После окончания Ереванского университета в 1945 году, Паруйр Севак поступил в аспирантуру Академии Наук Армении, потом уехал учиться в Москву, где поступил в Литературный Институт имени Горького. В 1955 году он закончил институт и до 1959 года занимался преподавательской деятельностью в том же институте.

В 1960 году в Ереван возвращается уже как состоявшийся поэт, пользующийся огромной популярностью и любовью читателей. В 1967 год защитил кандидатскую диссертацию «Саят-Нова», за которую получил сразу докторскую степень и где он написал, что талантов Саят-Новы хватило бы на шестерых – композитора, музыканта, певца и еще трех поэтов...

17 июня 1971 года, возвращаясь в Ереван из родной деревни, он с женой Нелли попал в аварию. Нелли скончалась на месте, а изувеченного поэта перевезли в Араратскую районную больницу. Туда поспешили известные медики, но удар пришелся в висок...

О гибели поэта моментально доложили наверх. Бюро ЦК Компартии Армении после коротких дебатов решило предать тело земле в родной деревне Севака. Якобы такова была воля покойного. Многие его современники тогда посчитали, что Паруйра Севака намеренно унизили, лишив его достойного места в усыпальнице национальных светил - Пантеоне.

Рассказывает журналист Иосиф Вердиян, ныне покойный. «Близкий друг поэта, юрист Ашот Тадевосян, чрезмерно эмоциональный, быстро воплощающий чувства в действия, взялся по-своему восстановить справедливость. Узнав о решении ЦК, он помчался в морг и на коленях вымолил у патологоанатома... сердце покойного друга! Врач опешил от такой безрассудности и даже слушать не желал этого сумасшедшего человека, ворвавшегося в прозектуру. Отдать ему сердце Севака? Зачем? Почему нет команды сверху? Что за ненормальный друг? А тот безостановочно говорил о любви поэта к Комитасу, о сердце Шопена, похороненном поляками в Польше, об участи Байрона: часть праха в Греции, часть — в Лондоне, в Вестминстерском аббатстве... И врач дрогнул. Он аккуратно опустил сердце в колбу с формалином и вручил этому сумасшедшему человеку. Ашот Тадевосян, замаскировав драгоценный груз, поспешил домой. Теперь они были неразлучны: два сердца двух товарищей. Десять лет Ашот Тадевосян хранил сердце у себя дома, потом еще пятнадцать лет в рабочем сейфе. И добивался, добивался достойного его захоронения в Пантеоне. Обращался к тогдашнему президенту Левону Тер-Петросяну, к Католикосу всех армян, в Союз писателей, мэрию, Министерство культуры... Последнее ведомство пощадило “сердечного пленника” и велело Музею литературы и искусства взять “экспонат” на хранение. В этой истории много мистики! Но она — чистая правда от начала до конца».

Никому не дано предугадать день собственной кончины. Севак ушел из жизни внезапно, по воле, как уверяют, рокового случая. Ему ли, поэту во цвете лет, писать завещание с указанием места последнего своего пристанища? Но тогдашние власти решили предать земле поэта в родной деревне — навечно прописав его там, они как бы отлучили от нас, поклонников севаковской поэзии, и разлучили с великим его сородичем, братом по духу, увековеченным в бессмертных строчках — Комитасом. Где преклонить колени в минуту безысходной скорби по поэту, в час высокого уважения к его памяти? Севак и Комитас, разведенные во времени и пространстве, могли бы встретиться — на малых и освященных народной любовью кладбищенских метрах, под сенью деревьев... Вот когда неумолкаемый колокол памяти прозвучит над Пантеоном... Там, где покоится прах Сарояна и Сарьяна, Хачатуряна и Параджанова, там, где нашли покой великие, куда мы в последний путь проводили людей, ставших гордостью армянского народа, — там, в национальном Пантеоне, место севаковскому сердцу .

Левон Ананян, председатель Союза писателей Армении, ныне также покойный, в 2009 году рассказал автору этих строк: «Вообще в этой истории много непонятного и неправдоподобного. Прошло столько лет, и мы до сих пор не знаем, действительно ли так было на самом деле, или это просто легенда. СП вынес решение отправить сохранившееся сердце на медэкспертизу, чтобы окончательно выяснить, кому оно принадлежит. Если это действительно сердце великого Севака, то мы его похороним, чтобы человек успокоился. Если же нет... ну я не знаю, что можно сказать в этом случае. В любом случае надо поступить по-божески. Вообще есть сомнения в этой всей истории – была ли она на самом деле или нет"...