Жить сложно, а жить спокойно – тем более. Не хочу философствовать…

Армен Джигарханян:

Жить сложно, а жить спокойно – тем более. Не хочу философствовать…

PanARMENIAN.Net - Сегодня одному из самых известных армянских актеров театра и кино, заслуженному артисту Армянской ССР, народному артисту РСФСР и СССР Армену Джигарханяну исполняется 78 лет. Как когда-то написал в своей эпиграмме Валентин Гафт: “Гораздо меньше на земле армян, Чем фильмов, где сыграл Джигарханян”. В его активе более 300 кинематографических ролей, десятки премьер на телевидении и радио, десятки ролей в театре. Как пишут о нем российские издания, зрители и критика по праву относят воплощенные Джигарханяном образы к лучшим достижениям российского искусства. Недавно Армен Джигарханян на несколько дней приезжал в Армению, и PanARMENIAN.Net не мог не воспользоваться возможностью побеседовать с великим актером, а PanARMENIAN Photo – сфотографировать его.

• Через несколько дней мне исполнится 78. Это очень, очень много. Что меня пугает? Разочарования. Я знаю достаточно много, много чего повидал в жизни – и хорошего, и плохого, и сейчас одним из недостатков моего возраста является то, что я начинаю разочаровываться, потому оказывается, что в жизни все очень сложно. Я говорю абсолютно серьезно.

• Я всегда рассказывал и рассказываю, что видел Ниагарский водопад – самое потрясающее явление для меня. В первый раз, когда я увидел водопад, я понял: есть бесконечность, куда и течет вода. Кстати, очень слабая вода, не обладает никакой силой, течет себе, самое мощное – это Ниагара. Он потряс меня, потому что бесконечен, это самое страшное осознание – вечность. Мы в основном понимаем, что у всего есть начало и конец, но это… Однажды я ехал в Японию, выглянул из иллюминатора, внизу был лес. Потом я уснул, проснулся, посмотрел вниз – снова лес. Спрашиваю, что это. Отвечают: “Это тайга”. Спрашиваю: “Она не заканчивается?”, отвечают: “Нет”. Бесконечность – вот этого мы боимся или находим в этом силу. Мы смертны, и что станет с нами после смерти, никто не знает. Да, потом будут помнить, будут говорить, что Джигарханян очень любил эту редиску, или не любил, но…

• У меня была мама, для меня, наверное, самый дорогой человек. Была только она и я, это была вся наша жизнь. Сейчас ее нет. Я задаю себе самый примитивный вопрос: куда она ушла? Знаю, все мы смертны, все знаю, знаю эти законы, но вопрос остается: “Куда ушла моя мама?”. Ответа на этот вопрос нет, потому что если жизнь заканчивается на кладбище, то это ложь, нас обманули. Это сложный вопрос, но это моя проблема, я должен думать о том, куда уйду… Ответа у меня пока нет, поэтому я и рассказал о водопаде Ниагара.

Память у меня уже не та, не помню… То, что уже прошло, того больше не существует, я это теряю. Каждый раз приезжаю в Ереван, и мне становится страшно. Я должен выйти, прогуляться (очень люблю гулять), вдруг встречаю кого-то, мне говорят: “Я такой-то…”. Вот мой страх: я не узнаю этого человека, или со мной здороваются, а я не помню… Мучительно, потому что раньше такого не было.

Разочарование само по себе – это жизнь. Я, к примеру, живу каждый день с театром, искусством, борюсь с ним, радуюсь им или тоскую. Это есть жизнь. Мы должны помнить, что жизнь и разочарования взаимосвязаны. Организм должен быть готов к разочарованиям. Ведь завтра будут новые эмоции, сожаление, что что-то сделал не так, а по-другому. Поэтому не надо бояться… Разочарование, конечно, - вещь нелегкая, оно может уничтожить человека, но без него невозможно жить. Надо знать, что первый шагом станет разочарование. И надо помнить, что утро начнется с разочарования.

• Меня убеждали заняться математикой, учителя говорили, что я способный, зачем мне театр. Я хотел учиться в Гитисе, не взяли, вернулся в Ереван и решил поступить в театральный институт.

• Считаю, что то, чем мы занимаемся и кем становимся, бесконечно. Часто я думаю: для чего человек рождается, во имя чего, что мы должны сделать, Я говорю искренне: я – актер, руковожу театром, где чувствую себя хорошо, но может во мне есть другой, более сильный потенциал, а я его не вижу и не понимаю? Не хочу философствовать…

• Самое страшное в работе – усталость. Когда долго что-то ищешь, пытаешься что-то сделать… В спорте существуют так называемые “мертвые зоны”. Если ты мне можешь преодолеть их во время соревнований, должен уйти, или должен преодолеть и бежать вперед. Так и в жизни, и сколько бы мы не жили, всегда будем сталкиваться с этой проблемой. Мы не должны уставать, должны всегда что-то пробовать. Не должны бояться выбора.

Но сначала надо хорошо подумать, что мы делаем, во имя чего, и быть готовым к тому, что что-то может не получиться, и в этом случае не отказываться и не опускать руки. Организм к этому привыкнет, и завтра-послезавтра, если что-то не получится, скажем: “Ладно, оставлю это, займусь чем-нибудь другим”.

• Понятие “опыт”, наверное, - самое сложное. Раньше, когда был моложе, крепче, был более уверенным, чем дольше живу, тем больше сомневаюсь, потому что вижу очень многое. Но хочу жить, потому что люблю свое дело.

• Мы, в конце концов, можем дожить до того, что скажем: думать – это лишнее, не думай, действуй, живи.

• Очень люблю детей, потому что сущность, наверное, заключена в них. Они растут, мы заполняем их комплексами до такой степени, что от человека ничего не остается, такое ощущение, что они портятся. Это грубо звучит, но я так думаю. У детей нет опыта, они принимают первый удар, поэтому их легко испортить.

Дружба зависит от возраста. Бывают разочарования, но я в ней нуждаюсь. Вчера разговаривал с внуком Хорена Абрамяна… Я много лет дружил с Хореном-старшим, сейчас вижу, внук Хорена – это сам Хорен. Спрашиваю: “Дружил со своим дедом?”. Отвечает: “Дружил, но немного…”.

Наверное, это и остается после нас – генетический код.

• Жить сложно, а жить спокойно – тем более.

Мане Епремян / PanARMENIAN.Net, Ваан Степанян / PanARMENIAN Photo
---