Религия и традиция на Западном и Центральном Кавказе: борьба, взаимодействие или симбиоз

Религия и традиция на Западном и Центральном Кавказе: борьба, взаимодействие или симбиоз

PanARMENIAN.Net - При этом хорошо известным и исследованным фактом является наличие мощного дохристианского культово-обрядового субстрата и на территории Абхазии, и на территории Алании-Осетии, вступившего в своеобразный, во многом сходный, но и без сомнения, самобытный в каждом случае симбиоз с христианством. Наконец, ослабление позиций христианства в эпоху позднего средневековья (в силу целого комплекса объективных причин) сопровождалось в обоих регионах экспансией ислама и реставрацией (на новом уровне) традиционных верований.

На рубеже новой и новейшей истории и Абхазия и Осетия оказались в культурно-идеологическом отношении своего рода трехполярными регионами, где тесно переплелись, не вступая в серьезные конфликты друг с другом, традиционные верования, христианство и ислам. К примеру, в Северной Осетии (Дигория) мне самому в начале 1990-х гг. довелось наблюдать участие местного муллы в традиционном обрядовом действии (кувде), происходившем в святилище Устырджи или Вашкерги (аналог святого Георгия). При этом степень христианизации, как и исламизации населения, относящего себя к той или иной конфессии, в целом была невелика. Ситуация изменилась на рубеже XX-XXI вв., что связано с распадом СССР, крахом (или глубоким кризисом) формально еще доминирующей атеистической идеологии, кровопролитными и разрушительными войнами, затронувшими оба интересующих нас региона, необходимостью в обоих случаях (в Абхазии и Южной Осетии) приступить к строительству независимого государства. Задача противостояния сильному агрессору, формально опирающемуся на христианскую (православную) идеологию (и пытающемуся представить свои мало-имперские амбиции как борьбу христианства и цивилизации с дикостью и (в случае Абхазии) с мусульманством, вынуждала общества двух мятежных регионов попытаться предъявить миру свою идеологию.

Эта идеология (включающая в себя и религиозную практику) должна была стать еще одной связующей нитью, объединяющей общества перед лицом внешней угрозы и позволяющей им еще раз обосновать свое право на строительство независимого государства. Православие в обоих случаях не вполне подходило на эту роль, в первую очередь потому, что являлось религией основного противника. Тем более эту роль не мог выполнять ислам, создающий угрозу «поглощения» и Осетии (в целом) и Абхазии их более многочисленными соседями. Тем более, что экспансия ислама, являющаяся сейчас своего рода «визитной карточкой» не только Северного Кавказа, шла и идет в настоящее время достаточно интенсивно, что по вполне понятным причинам рассматривалось многими и в Осетии и в Абхазии как угроза.

В Южной Осетии уже имел место формальный отказ местной азербайджанской общине в строительстве мечети в Цхинвале (для которой уже было выбрано место и заказан проект), а также известны неоднократные случаи выхода местных юго-осетинских девушек за выходцев с Северного Кавказа (Дагестан, Чечня), работающих на стройках в республике, перехода их в ислам и «закрепления» новой исламской семьи на территории крошечной РЮО.

Еще одной (а в настоящий момент – главной) причиной, препятствующей укреплению православия в Южной Осетии и Абхазии и превращению его в стержень национально-государственного строительства, является формальная принадлежность территорий этих республик к канонической территории Грузинского патриархата. Именно это, как хорошо известно, является препятствием для принятия приходов Абхазии и Южной Осетии под омофор как РПЦ, так и любой другой православной церкви. Тем более, что именно Грузинская православная церковь не просто является одним из ближайших союзников РПЦ, но и безусловно поддерживает её в длительном конфликте с Константинопольским патриархатом.

Сейчас этот конфликт вновь может обостриться из-за уже ставшего фактом отхода от «московской ориентации» большинства епархий и клириков Украинской православной церкви Московского патриархата (в том числе очень влиятельного митрополита Александра (Драбинко), викария Киевской епархии). Начавшееся брожение может привести не только к автокефалии УПЦ МП, но и к ее объединению с Украинской православной церковью Киевского патриархата. Очевидно, что в этой ситуации РПЦ не пойдет на разрыв с Грузинской православной церковью. Возлагать же какие-то надежды на Константинопольский патриархат, привыкший с восточным коварным расчетом играть затяжные партии и жертвовать в случае необходимости фигурами, было бы недальновидно. В конечном итоге, не так давно Константинопольский патриарх вновь заявил, что «подобные решения (об автокефалии-А.С.) должны приниматься при общем согласии всех поместных церквей». Таким образом, ситуация представляется тупиковой и уповать (как это иногда делается) на «церковный суд РПЦ» или на «решение экспертов РПЦ» вряд ли оправданно. Как хорошо известно, вмешательство клириков РПЦ (могу напомнить о заявлениях о. А. Кураева по Абхазии) не всегда бывает продуктивно и продуманно.

На настоящем этапе и в Абхазии и в Осетии происходит укрепление элементов традиционной религии, в первую очередь, культа святилищ. При этом наблюдается две тенденции. Во-первых, происходит своего рода «кодификация» традиционной религии, появляется иерархия святилищ. К примеру, в Осетии практически самым почитаемым святилищем (причем, хотя и в различной степени, но для обоих её частей) стала Роща святого Хетага, являвшаяся ранее хотя и чтимым святым местом, но лишь одним из многих таких мест. Во-вторых, наблюдается нарастание конфликта между некоторыми представителями священства, церковной иерархии и радикальной православной общественности, с одной стороны, и достаточно широкими массами общественности, в том числе и воцерковленными, прибегающими в своей повседневной жизни к культам и обрядам традиционной религии. Примером этого является, в частности, конфликтная ситуация вокруг святилища Илор-ныха. Пока такие конфликты носят частный характер, но в дальнейшем могут стать более перманентными и жесткими. Связаны они с неготовностью части православного духовенства к интеграции элементов традиционной религии, хотя примеры такой интеграции в истории христианства далеко не единичны и в целом весьма успешны. Собственно говоря, элементы такого взаимодействия и даже симбиоза хорошо прослеживались на территории Абхазии и Южной Осетии в прошлом. Остается неясным также, насколько долговечна тенденция к укреплению традиционной религии, так как в настоящее время, в условиях ослабления внешнего давления, она в несколько меньшей степени используется местными элитами для консолидации общества.

Если обратимся в целом к Осетии, как к Южной, так и Северной, ситуация окажется в чем-то схожей. То есть отнюдь не все упирается в решение о канонических территориях того или иного патриархата. Как признают церковные иерархи Северной Осетии (май 2012 г., секретарь Владикавказской и Махачкалинской епархии иерей Савва Гаглоев), «церковь оказалась нечувствительной к осетинской культуре», «церковь так и не стала органичной частью религиозно-культурной традиции осетинского народа» (хотя попытки такого рода делались и делаются, особенно в последние годы). То есть развитие осетинского национального самосознания, укрепление осетинской идентичности, и повышение роли православия стали двумя автономными, непересекающимися процессами. Другими словами, православие (и это понимают представители церкви) так и не стало основой или стержнем осетинской идентичности, опорным камнем осетинской национальной идеологии. Соответственно, кроме экспансии ислама и частичной реконструкции «традиционной веры», и в дальнейшем может происходить усиление влияния нетрадиционных для региона религий и сект.

Видимо, наиболее приемлемым путем здесь в самом деле является политика инкультурации, то есть укоренения православия (и ислама, что сложнее) в местной культуре, своего рода симбиоза. Вопрос, всегда ли к этому готова церковная иерархия, всегда ли именно этого ждет местное общество.

 Самое значимое
Планируется, что канал, проект которого продвигает Реджеп Эрдоган, пройдет через западную окраину Стамбула
В рамках специального исследования тех, у кого упадет уровень антител, вакцинируют повторно
Эти средства пойдут на затраты, связанные с персоналом и на оказание поддержки
Путин получил первую дозу вакцины от коронавируса и примерно через три недели получит вторую
Partner news
---