На Кавказе уже давно не происходит ничего такого, что могло бы повлиять на ход мировой истории

У меня нет никаких иллюзий относительно возможной смены курса нового президента Грузии ни по одному из направлений. Во-первых, Маргвелашвили и его команда и до, и после избрания неоднократно и на все лады подчеркивали, что курс Грузии на евроинтеграцию, то есть вступление в ЕС и НАТО, остается прежним. Не вижу никаких оснований не верить этим заявлениям, тем более что на вильнюсском саммите Грузия все-таки совершила то, что, к счастью для нее, не сделала Армения: парафировала соглашение об ассоциации с ЕС. Это накладывает на Тбилиси достаточно серьезные обязательства, тяжесть которых в Грузии пока еще не осознают. Тут грузинам можно только сочувствовать – и в экономическом, и в моральном плане.

Неизменной остается и политика Грузии, декларирующая необходимость восстановления т.н. «территориальной целостности», то есть возвращения в состав грузинского государства Южной Осетии и Абхазии. Однако есть нюанс: эти молодые республики никуда «возвращаться» не собираются, признание их Россией не может и ни при каких обстоятельствах не будет отозвано, следовательно, позиция Тбилиси бесперспективна и не отражает существующих реалий. Но раз грузинское руководство, вопреки очевидности, не отказывается от своих иллюзорных планов, значит, ждать существенных изменений на политическом уровне не приходится.

Во-вторых, грузинская политика, как и ранее, во многом формируется отнюдь не в Тбилиси, а на совершенно других политических площадках и центрах силы. Конечно, это не означает, что высшее грузинское руководство всего лишь слепо исполняет требования иностранных кукловодов, но очень во многом это именно так.

Что касается российско-грузинских отношений, то качественные улучшения на этом направлении возможны только после покаяния грузинского общества и государства за агрессию 2008 года против Южной Осетии и предшествовавшие этому события. Пока никаких намерений хотя бы задуматься об этом со стороны Тбилиси не наблюдается. Значит, не будет и улучшения отношений. Не очень-то и хотелось. Это нужно именно Тбилиси, но отнюдь не Москве.

Не видно никаких изменений и по другим ключевым вопросам грузинской внешней политики. Проамериканская ориентация Тбилиси диктует необходимость сохранения «добрых» отношений с Анкарой, несмотря на продолжающуюся турецкую духовно-идеологическую экспансию в Аджарии, а соседство с Арменией – учета армянских интересов. Ожидать тут каких-то прорывов вряд ли приходится, и, слава Богу: почему-то у Грузии они часто принимают открыто агрессивный характер.

Присоединению Армении к Таможенному союзу, который вскоре должен обрести еще более четкие рамки политического и даже геополитического объединения – Евразийского союза, нет альтернативы. Очевидно это и для Еревана. Причина подобной безальтернативности – история и география как самой Армении, так и сопредельных стран. Довольно странно было бы этого не осознавать. Очевидно, что никто, кроме России, не готов обеспечивать государственную безопасность, а, по сути, само существование Армении. Проблема именно в этом – некоторые соседние государства, все мы знаем, какие именно, были бы весьма довольны, если бы Армения просто исчезла с карты мира. При благоприятном стечении обстоятельств они готовы приложить к этому серьезные усилия, чего и не скрывают. Запад в любой своей ипостаси, мягко говоря, не особо обеспокоен судьбой Армении и тем более не собирается проливать за нее кровь своих солдат. Крепость российско-армянских связей обусловлена как историей и геополитикой, так и христианской солидарностью и общепризнанными моральными нормами и ценностями.

Экономические выгоды Армении от вступления в ЕврАзЭС пускай считают специалисты. Полагаю, любые возникающие на этом направлении вопросы возможно разрешить. Главное, чтобы неизменной оставалась политическая составляющая: Россия и Армения – традиционные партнеры, полноправные члены ЕврАзЭС, а в Европейский Союз в его нынешнем виде пусть стремятся субъекты нетрадиционной ориентации, которых можно только пожалеть.

Несмотря на видимую внешнюю активность, мелькание исторических декораций, мечущееся по обе стороны Большого Кавказского хребта эхо взрывов войны на Ближнем Востоке, Кавказ вот уже который год замер в какой-то непонятной прострации. По большому счету, на Кавказе уже давно ничего не происходит – ничего такого, что могло бы повлиять на ход мировой истории. Мировые центры силы используют кавказские государства в своих интересах – это безусловно. Возьмем хотя бы Грузию и ее незавидную судьбу одноразовой салфетки, которой утерлись, да и выбросили. Это очень опасное положение – положение пешки, которой всегда можно пренебречь, как обычно и делается. И удивляться этому не приходится. Сумела ли Грузия четко ответить на вопрос, зачем ей государственность, каким содержанием она намерена наполнять ее территориальную оболочку, что и в какой форме будет нести миру? Есть ли такие ответы – не формальные, для галочки, а на самом деле - у Армении и Азербайджана?

Показательно, что наиболее четко, хотя тоже не без сложностей, они сформулированы у молодых закавказских государств, признанных пока не всеми членами мирового сообщества – НКР, Южной Осетии и Абхазии. Однако и им следовало бы быстрее и четче определиться, куда, как и в каком виде они направляются. Мир снова, как и десятилетия назад, поляризуется, и судьба тех, кто не определится с выбором, окажется незавидной. Экономические, социальные и прочие мирские проблемы Закавказья прямо вытекают из глобальной нерешенности основного духовно-геополитического вопроса: кто мы сегодня (а не в давней истории, интересной, по большому счету, только историкам), зачем мы здесь и куда идем.

Столь же остро, хотя и со своими особенностями, эти вопросы стоят перед республиками российского Северного Кавказа. Будучи в составе РФ и не рассматривая иных вариантов национально-государственного бытия, северокавказцы пока не придумали ничего лучше, чем играть, вернее, играться на противопоставлении Кавказа остальной России, конструировании некоей мифической «общекавказской идентичности» и так далее (разумеется, это не официальный, но явно заметный среди молодой и активной части общественный тренд). От этой мифологии необходимо уходить. Северный Кавказ – неотъемлемая часть России, и его жителям следует задуматься, какая именно часть – флагманская, предлагающая новые идеи, прежде всего, в сфере идеологии и духа, или отсталая, тянущая назад (именно такой образ пытаются навязать кавказцам). Думаю, это, по большому счету, единственно важный вопрос. А мы все экономику обсуждаем, как будто она сама по себе что-то значит.